19.11.2009

Вы помните это время? Помните Великий Бум «гимнастики ушу», давшей приют и недотравленному каратюге с мозолистыми кулаками, и утонченному ценителю древней китайской словесности? Помните это великое мно-жество самых разнообразных и причудливых энтузиастов — от тайных «адептов» строго засекреченных клановых школ, по большей части ими же и придуманных, до жизнерадостных и всеядных экспериментаторов, «просто собиравших все лучшее»? Золотое было время.

В каждом номере почти каждой газеты была статья на эту тему - и хорошо, если одна. В воздухе витали самые невероятные слухи о сверхчеловеческих возможностях Посвященных и все, от мала до велика, смотрели по воскресеньям «Клуб путешественников» — там показывали кун-фу! И народ валом валил на тренировки, — и каждый мечтал стать если не настоящим мастером, то настоящим бойцом. Потому что какой интерес быть ненастоящим?

Ну и что? Чего же добились мы с вами, товарищи-энтузиасты?

Как сегодня чувствуют себя настоящие боевые искусства в нашей стране, — от Москвы, то есть, до самых до окраин?

Увы, с трудом. И им чем дальше, тем труднее оставаться настоящими.

То, что развивается и процветает сегодня, боевыми искусствами не является. Это просто их официальный «заменитель» — несколько узкоспециализированных видов современного спорта, использующих упрощенные элементы боевой техники, — то есть все формы спортивного каратэ, тэквондо, дзюдо и самбо.

Спортом можно подменить традиционные будо, — но не заменить их. Ни один из видов спорта в силу своей узкой специализации и отказа от наиболее опасных (то есть, эффективных) техник не сможет обеспечить подготовки, достаточной для того, чтобы вести рукопашный бой на уничтожение — и выжить в нем. Кстати, и в армии, и в МВД об этом прекрасно знают, создавая элитные закрытые курсы и спецклассы для офицеров и «особо нужных людей».

Спортивные «восточные единоборства» поставляют лишь сырьевую массу, полуфабрикат для настоящей работы. Ведется не воспитание, а простой отбор: подходишь — не подходишь. Страна большая, есть из кого выбирать, — всегда хватит и деревенских детинушек, способных одним рукопожатием рас-плющить руку заграничному чемпиону, и фанатов — самородков, в подвалах и котельных годами тренирующих один и тот же «цуки» до убойности и молниеносности пистолетного выстрела. Один из тысячи, если не тысяч, — на всё еще бескрайних просторах нашей страны их все равно наберется более, чем достаточно.

Достаточно — кому?

Государственная система поддержки боевых видов спорта всегда держится не на заботе о нас с вами, а на желании — неизвестно, чьем, — «не уронить престиж перед мировым сообществом». То есть, по большому счету, на чистом ребячестве: дескать, — и мы могём!!! Да еще на необходимости набрать несколько отрядов «дворцовой гвардии» — и сотенку-другую этих самых, «особо нужных и доверенных». То есть, система отбора его вполне устраивает. Это и дешевле, и проще.

А остальные особой ценности не представляют, — если и погибнут, всегда можно набрать новых — конвейер-то работает. Так что, если кого-то бьют — пускай лучше зовет милицию. Иногда помогает…

Но ведь никто не хочет быть тем самым, «не представляющим ценности», которого бьют! Которого никогда не жалко и всегда найдется, кем заменить!

Не знаю, как у государства, но у себя-то я один-единственный, и другого меня у меня больше никогда не будет! Так что конвейерный подход меня явно не устраивает. И каким бы хромым и хилым мама меня не родила, я — и именно я, какой есть, хочу получить подготовку, которая обеспечит мне выживание в любой ситуации. Не так ли?

А это уже вовсе не спортивный подход. Это подход традиционной школы.

Почему традиционная школа отличается обширностью изучаемых техник, куда обязательно входят не только всевозможные броски и удары, но и техники работы несколькими видами оружия и против нескольких противников? Чтобы любой ученик, самых разных габаритов, возраста и способностей мог найти для себя что-то подходящее. Но ведь техника — еще не все.

За два с половиной года, в течение которых я писал «Да-цзе-шу», мне пришлось переработать большое количество информации, советоваться со многими бойцами и мастерами и опробовать разные методики. В результате моя работа, начатая с целью найти способ быстрого «натаскивания» бойцов, парадоксальным образом привела меня к выводу, что техника, с помощью которой человек ведет бой, не имеет особого значения. Значение имеет только его дух, его готовность действовать и жертвовать собой. Охваченный бешенством, одурманенный наркотиками, или, что гораздо страшнее, обладая несгибаемой волей, он, сбитый с ног, будет вставать снова и снова, и, в конце концов, попросту загрызет своего врага, если силы его ударов будет недостаточно. И никакой спорт не в силах противостоять такому натиску.

А значит, нельзя рассчитывать и на спортивные методы подготовки.

Так я в конце концов пришел к тому, что необходимо прежде всего тренировать сознание — то есть, что методика традиционных школ необходима и незаменима, сколько бы времени это ни требовало.

В условиях боя насмерть может выжить лишь всесторонне развитый обладатель тренированного сознания, способный к свободным, нестандартным и решительным действиям. В традиционной школе прежде всего делается упор на развитие энергетики и сознания ученика. И «натаскать» его по упрощенной программе, как это принято в спорте, практически невозможно. Его можно лишь вырастить, независимо от того, в каком возрасте человек решил этим заняться. И если любую форму техники при интенсивной тренировке можно «вызубрить» за полгода, то внутреннее ее наполнение все равно потребует нескольких лет работы. Без этого человек вполне может казаться крутым «самураем», но в деле проявит себя, как овца в львиной шкуре.

Но для такого роста сознания необходима достаточно стойкая общность людей, разделяющих твои взгляды, занимающихся теми же практиками, ведущих единый образ жизни и готовых поддержать тебя, если какие-то трудности могут прервать твой процесс роста. Это и есть школа традиционного образца. Это уникальная «обучающая среда». Ее ценность и уникальность заключаются в том, что только в ней возможен настоящий психотренинг, развивающий, совершенствующий и развивающий личность.

Нет, — и среди спортсменов есть личности. Но недаром профессор Кано сетовал на то, что среди спортсменов-дзюдоистов тоже попадаются таланты. Таланты, достигающие вершин, подающие пример — таланты, заменяющие грубостью и силой недостаток чувствительности, скоростью — недостаток техники и точности; таланты, заменяющие достижения — рекордами. Да, они обладают волей к победе, молниеносной реакцией, нестандартностью решений — но это даже не их заслуга! Этими качествами они обладали еще до начала занятий. А в тренировочном плане воспитания духа нет. В спорте некогда с этим возиться. Спорт интересуют только рекорды. Ему чихать на всякие тонкости.

Однако свято место пусто не бывает. Дух тоже должен расти, — и растёт, беспризорный, — как сорняк под забором. И ему тоже чихать на всё и на всех.

Чему же на каждом шагу учит нас Большой спорт?

Учит врать. Исподтишка нарушать правила, мошенничать при жеребьевке и взвешивании, подсуживать одним и топить других.

Ненавидеть соперника. Учит «нечаянно» ломать ему суставы и ломать комедию, подставляя свой нос под его удар, чтобы добиться его дисквалификации.

Он учит нас наплевательскому отношению к себе самим. Допинги, травмы, нервные срывы в погоне за рекордами, — и разбитые судьбы тех, чьи рекорды уже побиты, тех, на ком уже не заработает ни тренер, ни рекламодатель.

А как же те, кто никогда и не мечтал о рекордах? Какая им радость с того, что в их секции вырастили чемпиона, — не будь его, тренер мог бы обратить внимание и на кого-нибудь из них. Не на всех, нет — у него ведь тоже свои планы. А с каждым возиться — никогда не прорвешься.

Да, спорт декларирует высокие идеалы… Но не более.

Ни один спортсмен не сможет отрицать того, о чем написано выше.

Потому-то девять из десяти желающих заниматься предупреждают прямо с порога: «Да, хочу и буду, — но для себя». То есть, они не хотят участвовать в соревнованиях. Не хотят рисковать, зарабатывая авторитет «для дяди-тренера» — и правы: здоровье дороже. Но настороженное «для себя» уже ставит барьер недоверия между тренером и ими, не давая секции превратиться в Школу, а тренеру — быть Учителем.

Почему традиционные мастера выступали против гонки соревнований? — Да потому, что о престиже думали не как об основной цели своей практики, а как о заслуженном уважении со стороны всех тех людей, которые смогли защитить свою жизнь благодаря их учению — или просто сделать ее более наполненной и здоровой. У них были другие цели: здоровье, уверенность в своих силах и постоянное совершенствование.

Есть и в нашей стране традиционные мастера. Это люди, которые стремятся сохранить универсальность своих школ, их реальную боевую ценность, изучают культуру, породившую эти школы, и философские идеи, ставшие их основой. В эпоху Великого Бума почти все пытались идти этим путем, но погоня за престижем быстро разделила нас.

Помните первые фестивали у-шу? Помните их атмосферу? Споры до пяти утра о нюансах техники, готовность поделиться «секретами» со всеми и каждым? Ни на одних соревнованиях такая атмосфера попросту невозможна.

Но сегодня остались только соревнования. Это привычный и удобный способ восприятия мира. К нему привыкли все.

Традиционный мастер в таком окружении похож на кусок сахара в стакане чая: он растворяется во всеобщей погоне за престижем, его вынуждают в ней участвовать. От него уходят честолюбивые, грубо упрощая недоученную технику и извращая не до конца понятое учение. От него уходят нетерпеливые, разочарованные тем, что он по полгода учит их дышать или стоять. От него уходят даже те, кто продвинулся больше других — потому, что приходят в отчаяние от сизифовых попыток научиться реально выполнять приемы, которые слишком опасны для отработки на партнере и слишком сложны, чтобы выполнить их без подготовки. А для нее не хватает ни времени, ни снаряжения. Вот так и уходят — почти все.

Да, боевое искусство на высоком, традиционном уровне требует времени. Мастер зачастую зарабатывает себе на жизнь только тренировками, — ни на что другое времени уже не хватает. Ему приходится искать выход…

Он вынужден снижать требования, набирать огромные группы, упрощать технику, отбрасывать целые разделы системы, то есть обучать поверхностно, обучать ненадежно, то есть, превращаться в массовика-затейника — или прорываться в спорт. В гигантских официальных структурах бесконтактного каратэ, гимнастики у-шу, как правило, все уже схвачено, подчинено жесткой иерархии — значит, остается только одна дорога — через контактный бой, через «бои без правил» и прочие коммерческие затеи, — или как бойцу, рискуя собственным здоровьем, или, что еще хуже, как тренеру, сознательно подставляя учеников.

Мастером трудно стать. Еще труднее — быть. Но надо еще им и остаться.

Даже выдающийся специалист, не имеющий хорошей постоянной практики, быстро теряет свой уровень.

Взгляните, что стало с айкидо. Что оно само с собой сделало. Кто сегодня еще верит в эффективность его приемов в уличной драке?

Ус